Турецкие писатели о насильно исламизированных армянках

В произведениях о насильно исламизированных армянских женщинах больше всего привлекает внимание тот факт, что все они пользуются в своем преклонном возрасте большим уважением как в семье, так и в обществе, пишет vstrokax.net.

Армянских женщин представляют как умных, трудолюбивых, чистоплотных хозяек своих домов. Внуки часто вспоминают о достоинствах своих бабушек, приводят множество фактов.

Например, в душе бабушки Ахмета Онали (владелец турецкого издательства «Пери», известный своими оппозиционными взглядами), исламизированной армянки по имени Фате, живет безграничная любовь к книгам:

«Могу сказать, что она была главной в нашем доме и к ее словам прислушивались во всех соседних селах. Чувствовалось, что она была из интеллигентной семьи. Большое значение придавала образованию детей. Хорошо помню один случай. Однажды, когда я возвращался из школы, мои книги и тетради упали в грязь.

Бабушка, увидев это, подозвала меня к себе, чтобы рассказать одну историю: ‘Наши оставили нас у стены, золото и деньги закопали в землю, а книги взяли с собой. Книга – вещь ценная. Я покину эту землю, золото и деньги могут потеряться, но книга дороже всего. Она дороже человеческой жизни и денег».

Возможно, именно благодаря воспитанию бабушки Ахмет Онал выбрал для себя издательскую деятельность.

Гранд Динк также обращался к вопросу об уважении исламизированных армянских женщин. Он говорил:

«Каждая из них – легенда. Они были дервишами своих домов».

В последнее время выходит много книг о геноциде армян на турецком языке от таких курдских авторов, как Юсуф Бахи, Метин Акташ, Сердар Джани. Также в Турции печатаются книги на армянскую тематику авторов Мехти Занан, Ирфан Амидан, Эсене Метен и других. Примечательно, что в большинстве случаев бабушки-армянки обнаруживаются внуками по материнской линии, а не по отцовской.

В 2001 году в Германии вышла в свет документальная повесть «Тобою радуется сердце» турецкого писателя Кемяла Ялчина, героиней которой является исламизированная армянка.

Криптоармянка (скрытая армянка) Султан Бакырчегил поведала историю сестры своего отца: во время резни на ее глазах курд убивает ее мужа, а саму ее похищает и женится на ней. От убийцы своего мужа она рожает двух сыновей, но ужасы, которые ей пришлось пережить, не дают ей покоя всю жизнь.

«Никогда этого не забуду. Знаю, что он убил моего мужа. Видела как убивал, и меня мог бы убить. Испугавшись смерти, стала женой убийцы моего мужа. Не прощу человека, ставшего отцом двух моих сыновей. Бог должен его наказать».

Этот эпизод наглядно показывает, что приходилось переживать насильно исламизированным армянкам с их травмированной психикой и душевными страданиями, живущим под одной крышей с убийцами их семей.

В другой книге Кемаля Ялчина «Невеста», вышедшей в Германии, мы знакомимся с историей красавицы Сирануш из знатного адылманского рода Барсум (Парсам), которую спасает от гибели богатый курд по имени Нури. Прежде чем стать женой курда, Сирануш ставит перед ним условие, согласно которому он должен спасти 10 детей из ее рода, благодаря чему род Барсумов и продолжился.

В книге Ялчина младший сын Нури и Сирануш, Мехмет Нури, рассказывает о некоторых эпизодах из жизни матери, подтверждающих постоянные душевные переживания насильно исламизированной армянки, воспоминания прошлого, не дающие покоя в повседневной жизни.

«Настоящее имя моей матери – Сирануш. После замужества она стала зваться Ханум. В молодости мать часто говорила мне и старшим братьям: ‘Хоть раз назовите меня Сирануш, чтобы я услышала’ и, когда я называл ее Сирануш, она обнимала меня, не переставая целовала и плакала.

Будучи маленьким ребенком, я плакал вместе с матерью, не понимал тогда, почему она плачет. Иногда мать разговаривала с птицами, горами, с камнями, с землей, с цветами. Я не понимал языка, на котором она говорила. Когда я ее спрашивал, то она гладила меня по голове и говорила, что это язык ее матери и ее отца, ее братьев, это язык армян. Армянский язык был языком слез моей матери».

История другой героини книги Сильвы из Пазарчика содержит страшные подробности ее жизни.

«Когда началась депортация, я уже год как была замужем. Мне было 18 лет. Мужа убили. Когда караван направлялся в сторону сирийской пустыни, мой нынешний муж Асан меня похитил и привез в свое село. Первым делом сменили имя. Меня звали Сильва. Он мне сказал: ‘С сегодняшнего дня тебя будут звать Ачер’. Когда Асан выкрал меня из каравана, я была на третьем месяце беременности. Пришло время, и я родила девочку. Асан сказал: ‘Когда это девочка вырастит, она доставит нам много хлопот.

Ты должна убить ее, или я убью тебя. Я умоляла его о пощаде, но он был непреклонен. Я очень боялась смерти. Хотела бежать, но куда, у меня никого не было. Своего родного ребенка я отравила. Долгое время образ ребенка не выходил из памяти.

Я очень сожалела, думала, что лучше бы сама умерла. Позже я родила мальчика от Асана. Но этого ребенка я никак не могла прижать к груди как родного, а Асана не воспринимала как мужа. Всю свою жизнь после убийства дочери я невыносимо страдала».

Первая книга на тему насильно исламизированной армянки, напечатанная в Турции, была книга Ирфана Палала «Дети депортации. Моя бабушка была армянкой». Это историческая повесть, основанная на реальных событиях, но по некоторым соображениям имена героев изменены. В этой книге мы наблюдаем своеобразную связь исламизированной армянки Фатмы и ее внука Демира.

Будучи уже в преклонном возрасте, бабушка доверяет внуку тайны своей жизни. Эта женщина, несмотря на возраст, во всех подробностях помнит свою жизнь до геноцида, помнит насильственное переселение, дороги изгнания, погромы, убийство отца и смерть матери. Все эти видения сопровождают ее всю жизнь. По ее словам, караван сначала состоял из 80 человек.

«К концу осталась только я, может таких девочек как я еще несколько было».

Она помнит и момент убийства мужчин из их каравана, в том числе и гибель родного отца.

«Через некоторое время всех мужчин из каравана убили. Двое держали, третий убивал. Последним убили моего отца».

Момент расставания с матерью, также, как и у других героинь, врезался в память бабушки Фатмы на всю жизнь. После убийства мужчин, всех женщин из каравана повели к деревьям с намерением изнасиловать их.

«Перед тем как пойти в ту сторону, мать подошла ко мне, что-то сказала, что-то прошептала, но я не помню, что именно, помню только, что она поцеловала меня. Оказалось, что это был ее последний поцелуй. После этого я больше не обнимала и не целовала мать. На следующий день она замерзла и умерла».

Вообще, во всех подобных произведениях можно отметить тот факт, что исламизированные армянские девочки помнят, что жили в благополучных семьях и были окружены заботой и любовью, а потом – все с точностью наоборот: подвергались различным унижениям и притеснениям. Они сохранили в своей памяти воспоминания о заботливом отношении к ним в детстве, и может быть, это дало им силы выдержать все испытания.

Фатме было 5-6 лет, когда она с небольшой группой детей чудом спаслась от смерти. Они добрались до Урфы, и там их взяла к себе в дом мусульманская семья в качестве прислуги. Когда ей исполнилось 12 лет, ее выдали замуж за сорокалетнего сына хозяина этой семьи, Дервиша. Через пять лет после женитьбы Дервиш умирает, и Фатма остается с двумя детьми на руках.

Через некоторое время из-за ссоры с семьей мужа Фатму выгоняют из дома, но детей оставляют в доме. После этого Фатма вынуждена работать прислугой, уборщицей, чтобы как-то выжить. Спустя некоторое время семья мужа возвращает Фатму домой – после долгих переговоров вернувшийся старший брат Дервиша Бекир решает жениться на ней. В этом браке у нее рождается трое детей.

Через некоторое время и второй муж Фатмы умирает. На руках у нее остается пятеро детей. Она усердно ищет работу и находит место уборщицы в школе. Интересен тот факт, что на то время Фатма была единственной работающей женщиной в Урфе. С трудом поднятые Фатмой дети становятся националистами, и, как это часто бывает, смешанное этническое происхождение подталкивает их к действиям крайнего толка.

Сцены убийства родных оставили в памяти неизгладимый след, и она всю жизнь боялась смерти. По этой причине они никогда не ходила на похороны, поскольку это было для нее тяжело и болезненно. Объяснение этому очень простое и смысл заключается в одном предложении:

«Когда я узнаю о чей-то смерти, перед глазами возникает сцена убийства отца».

Особая привязанность к одному из внуков исламизированные армянские женщины рассматривали как точку опоры, и в этой привязанности они видели или хотели увидеть схожесть со своими бывшими армянскими семьями.

Так, например, бабушка Фатма во время своего последнего телефонного разговора с внуком просила его приехать как можно быстрей, так как очень соскучилась и хочет прижать его к своей груди, быть может, в последний раз, предчувствуя свою кончину, и добавляет:

«Ты мне и сын, и отец. Ты очень похож на моего отца, только ты смуглый, а он был немного светлее».

В другой книге Ирфана Палала под названием «Плач камней. Гибель богоматери» говорится о культурном геноциде и о разрушенных армянских церквях, в данном случае, о разрушении церкви Св. Богородицы Мариам в Себастии. Главный герой – священник Вардкес, который вынужден покинуть свою родину и отправиться в Стамбул.

В этой довольно малохудожественной книге только один раз автор обращается к политике насильственной исламизации остатков армянского населения в Турции уже после геноцида и конкретно в 1950-60 годах, в результате которого большая часть спасшихся армян после геноцида через сорок-пятьдесят лет вновь стояли на грани полного уничтожения, и, как замечает один из героев романа, водитель:

«Понятно, что или надо уезжать отсюда, или стать мусульманами. Святой отец, ты доверяешь Стамбулу? Не доверяй. Поскольку и там положение таких как мы не гарантировано. Лучше прими ислам и спасайся сам».

Этим маленьким эпизодом автор затрагивает очень важный и серьезных вопрос: политика геноцида армян продолжалась и в Республике Турция, но в книге больше ничего об этом не написано.

В деле привлечения внимания общественности к вопросу о насильно исламизированных армянских женщинах в годы геноцида в Турции, безусловно, огромную роль сыграли мемуары Фетхие Четин «Моя бабушка». Это самая внушительная книга из этой тематики.

От других эта книга отличается тем, что факты описаны на должном художественном уровне, что придает роману не только документальную, но и художественную ценность. Помимо этого, книга стала своеобразным стимулом в турецкой литературе для углубления в армянскую тематику и внесла некоторую оживленность в общественные и литературные круги.

По специальности Фетхие Четин юрист и долгое время была адвокатом Гранта Динка. Будучи носителем левых взглядов, Четин неоднократно подвергалась травле и была арестована в 1980 году, после переворота.

В молодости (25-26 лет) Фетхие узнает от своей бабушки по материнской линии Сеери, что она всю жизнь жила как мусульманка, а на самом деле она армянка по имени Грануш Катарян, которую во время геноцида похитил турецкий жандарм, удочерил ее, сменил веру и дал ей имя Сеер. Десятилетняя Грануш пережила все ужасы резни и воспоминания об этом преследовали ее всю жизнь, но до глубокой старости она хранила их в тайне.

Бабушка была очень привязана к одной из своих внучек, Фетхие, и только в семидесятилетнем возрасте доверила ей самую большую тайну своей жизни. Причин особой привязанности бабушки к внучке несколько, но главная, как и в случае с бабушкой Ирфана Палали, заключается в том, что они видят во внуках связь со своей погибшей семьей или пытаются узреть эту связь. Доказательством являются обращенные к Фетхие слова:

«Ты похожа на нас, на нашу сторону».

По словам Четин, у бабушки была хорошая память, и постоянно, вспоминая о своей армянской семье, перебирая в памяти подробности изгнания, резни, она постоянно переживала посттравматический стресс. В таком же положении находились и другие армянские женщины с подобной судьбой.

«Немного позже я обратила внимание на то, что женщины с такой же судьбой, как у моей бабушки, непрерывно разговаривают сами с собой и про себя».

Под воздействием этих фактов Фетхие Четим решает написать книгу об истории жизни своей бабушки.

Книга «Моя бабушка» вызвала большой ажиотаж среди исламизированных армян Турции и, в целом, в обсуждении вопроса геноцида армян. По словам Четин, после публикации книги многие подходили к ней и просили прощения. Это еще раз подтверждает сильнейшее воздействие литературы на человека.

Там, где научные и политические обсуждения не имеют воздействия, имеет воздействие литература. Например, в одной из популярных газет Турции молодая писательница Элиф Шафаг в своей заметке, посвященной роману «Моя бабушка», написала:

«Я со своей стороны прошу прощения».

Следующая книга по тематике исламизированных армянских женщин – мемуары Юсуфа Баги, этнического курда, «Девочка». Это повесть, основанная на воспоминаниях очевидцев. В самом начале книги автор отмечает, что все описанные события – реальные факты, а не фантастика или художественный вымысел.

Переименованная в Фатиму Мариам десятилетиями прятала свое горе и только в преклонном возрасте нашла надежного собеседника в лице своего внука, автора книги Юсуфа Баги, которому и рассказала о своих воспоминаниях. Пережившая в детстве ужасы геноцида Мариам довольно хорошо помнила свою родину – село Карскаб Эрзрумской области, их счастливую благополучную семью, отца, мать, двух братьев, которых она потеряла.

Как пишет автор книги Юсуф Баги:

«Фатима ни с кем не могла поделиться своим личным, только мне и доверяла. И, когда я задавал вопросы, она не отказывала мне и кое-что рассказывала».

Но из-за страха даже в преклонном возрасте Мариам просила, чтобы рассказанное ею было опубликовано только после ее смерти.

В ее памяти были свежи воспоминания о том, как ее семья готовилась к побегу. Во времена геноцида были случаи, когда армяне предчувствовали опасность и решали бежать, прятаться. Во избежание дополнительных трудностей они иногда оставляли маленьких детей, исходя из их же безопасности.

Мариам рассказывает, что в одну из ночей, неожиданно проснувшись, она видит, что в доме переполох и понимает – родители готовятся к побегу. Внимая ее слезам, родители решают взять ее с собой, но скрывают это от остальных сельчан, с которыми они вместе должны были бежать, потому что было заранее оговорено детей с собой не брать. Мариам рассказывала, что днем караван армянских беженцев прятался, а ночью продолжал путь.

«Мы бежали и от правительства и от простых людей» – отмечает Мариам. Через пятнадцать дней пути заканчиваются продукты, вода, и, кроме этого, некоторые состоявшие на государственной службе курды узнают об армянских беженцах и преследуют их.

Ведущие каравана, в том числе и отец Мариам, решают отправиться на поиски еды и, если удастся, пресечь возникшую опасность со стороны курдов. После их ухода караван окружают конные военные и люди в гражданской одежде. Связывают руки мужчинам и всему каравану и, построив в колонну по 4 человека, приказывают идти.

Через несколько дней доходят до сборного пункта Мардина, где также были приведены армяне, бежавшие с разных мест. Проводят несколько дней в ужасных лагерных условиях. Однажды утром военные начинают отделять шестьдесят человек, связывают их и уводят в неизвестном направлении. Немногим позже становится известно, что их повели на смерть. В памяти маленькой Мариам запечатлелась сцена убийства ее семьи:

«К вечеру осталась маленькая группа. Ждали, когда придут нас забирать. Осознанно шли на смерть. Я была маленькая и не понимала, но другие люди из каравана хорошо знали, что их ждет. Отошли на пятьсот метров от места сбора. Охранники сдали нас палачам.

В руках палачей были сабли, а за поясом – кинжалы. Кровь на саблях и кинжалах бросилась мне в глаза. Забравший нашу группу палач был лет сорока, невысокий, в брюках и жилете, с толстыми черными бровями, смуглой кожей, черными усами и чалмой на голове. Этот человек убил мою мать и двух моих братьев».

Образ палача во всех подробностях врезался в память Мариам и всю жизнь преследовал ее. По этой причине она на протяжении всей своей жизни глубоко страдала, но скрывала все это даже от своих детей.

«На моих глазах ударами сабли по голове убили моих братьев, отделили головы от туловища и бросили в яму. Перед убийством им задавали только один вопрос: ‘Принимаете ислам?’ После их отрицательного ответа палач поднимал свою саблю и совершал свое страшное дело – голову кидали в одну сторону, туловище в другую. В это время я непрерывно плакала, меня вырвали из рук матери.

На моих глазах убили мою мать и моих братьев. Я была в шоке, продолжала плакать. Но не я одна плакала. Из сотни армян, ожидающих своей смерти кто-то плакал, а кто-то молчал. Отца одного, брата другого, чью- то любимую на их глазах обезглавливали. Как может человек не плакать, сынок?»

В памяти маленькой девочки запечатлелось и то, с каким спокойствием выполняли палачи свою работу. Следующие строки лучше всего описывают общую картину:

«Я была в шоке от переживаний. К нам подъехал всадник и сказал находящимся у ямы палачам: ‘Удачи делам’, и начальник палачей Ибрагим прервал свою работу и подошел к всаднику. Сели, разговаривали и хохотали, будто забивали скот на бойне. Без боязни и стыда рассказывали о своих поступках и смеялись. Выяснилось, что этот всадник тоже палач и работает у другой ямы.

Это все происходит на глазах у маленьких детей, которые плачут и ожидают свою судьбу. Пока они беседуют между собой, один из них замечает маленькую Мариам и спрашивает другого: ‘Что здесь делает эта маленькая девочка?’ Палач Ибрагим отвечает: ‘Салих, если хочешь, забери ее себе, у меня дома много таких, если не хочешь – я возьму’. ‘Хорошо, очень красивая девочка, возьму ее себе’».

Вот так семилетняя девочка попадает в руки к палачу Салиху, который забирает ее в свой дом, исламизирует и дает ей имя Фатима. Но девочка долгое время под воздействием увиденных ужасов просыпалась по ночам от кошмаров, не могла спать и, как она говорила, образ убийцы и палача ее семьи Ибрагима не выходил из ее головы. Интересно, что по прошествии нескольких лет, случайно увидев и узнав его, она вновь пережила все перенесенные ею ужасы. Но опять, держа в себе все переживания, она снова подвергалась новым травмам и никому не рассказывала об этом.

«Конечно, никому не рассказывала, все в себе держала. И не было никого у меня, с кем я могла бы поделиться своей тайной. Я никому не доверяла, никому ничего не рассказывала».

В книге есть еще одна сцена встречи с палачом, где опять присутствуют душевные муки Мариам.

Однажды в доме соседей Мариам ожидают прихода гостей, и ее просят помочь накрыть стол. Придя в дом соседей Мариам видит, что их гость – тот самый палач ее семьи Ибрагим, и вновь переживает ужасы своего детства.

«Когда смотрела в лицо гостя, вспоминала тот момент, когда он стоял на краю ямы. Когда он разговаривал, перед моими глазами проносилось то, как он орал на мою мать. Когда улыбался, вспоминала тот момент, когда он разговаривал с другим палачом Салихом, а когда курил табак, то мне вспоминалось, как он обезглавил у ямы моего брата Мелика. Ну, давай теперь, готовь еду и угощай этого мясника».

В том, что Мариам держала свои воспоминания в секрете, важную роль играло ее окружение, где быть армянкой, мягко говоря, было не в почете, и, как она сама говорила,

«Никому о своем горе не могла рассказать, потому что, если бы рассказала, то меня бы уничтожили, сказали бы, что Фатима еще осталась армянкой».

Рассказывая в конце жизни своему внуку Юсуфу о перенесенных страданиях, она высказывала мысли, характерные для человека с травмированной памятью, которые еще раз подтверждали полное отсутствие поддержки, понимания того окружения, которое могло помочь ей освободиться от этой тягостной ноши.

«Знаешь, Юсуф, сынок, какая моя самая большая боль? Я скрывала столько лет свою тайну, потому что не могла найти друга, которому можно было открыть ее, такого человека не было. И я старалась все забыть, но это забыть невозможно».

В серию книг об исламизированных армянских женщинах входит также документальная книга «Черный саван», написанная Гюльчичек Гюнель Текин, где автор собрал истории о нескольких исламизированных армянках. Подзаголовок книги говорит сам за себя: «Драма исламизированных армянок».

Особенно привлекает внимание история Вартер Тумаджанян из харбердского села Кулвенк:

«Незадолго до резни старший брат Вартер бежит в Россию, а оттуда в Америку. А в это время вся семья Вартер, как и весь их караван, погибает у реки Хизол. Во время депортации Вартер похищает и спасает от смерти курдский военный из Дерсима по имени Джафер Тан, который являлся сопровождающим армянских караванов.

Он женится на Вартер, сменил ее веру и поменял ее имя на Зейнеб. Примечательно, что через некоторое время Зейнеб и ее супруг поселяются в довольно-таки хорошо обустроенном еще до геноцида отцовском доме Вартер. Ухаживают за садом, полем, так как она была единственной наследницей семьи Тумаджанян.

Но для исламизированной Вартер возвращение и проживание в родном доме было небольшим утешением и в то же время приносило большое страдание. С одной стороны, это напоминало ей о потерянной семье, а с другой – давало возможность не скучать по ним. Впоследствии она об этом рассказывала своей дочке Ширин Тан: ‘В каждом поле, под каждым деревом, у каждого родника, у каждого ручейка были следы моей матери, отца, братьев. Каждый раз, входя в дом, представляла маму, отца и братьев. Казалось, что я их вижу, слышу их голоса’».

Но потом, когда Вартер вынуждена была покинуть отцовский дом и село, она пережила вторую травму. Как и другие героини, она также сохранила связь с армянками с похожей судьбой и объединяла их память о прошлой жизни и перенесенных ими страданиях. Как отмечает Ширин Тан,

«Мать была близка с такой же исламизированной армянкой Мелек. Иногда во время беседы они плакали. Никогда не задумывалась спросить, почему они плачут».

Вартер Тан тайно старалась сохранить некоторые христианские элементы обычаев, скрывая их и от детей, и от супруга. Одним из таких элементов был тайно вмятый знак креста на тесте для выпечки хлеба. Но однажды, заметив это, муж обругал ее, избил и сказал:

«Дочь армянина, прошли годы, но ты еще не избавилась от своего армянства».

Спустя годы, в 1955-ом, проживающий в США в городе Чикаго брат Вартер находит след сестры и пишет ей письмо. Эти письма становятся самым дорогим для Вартер, «родником несказанного счастья» и узким мостиком, связывающим ее с бывшей семьей. Между ними завязывается переписка, и брат приглашает Вартер в США в надежде встретиться до своей кончины:

«Я возьму на себя все твои расходы, ты только приезжай. Хотя бы раз тебя увидеть, пока живой».

Но муж Вартер категорически против и запрещает ей ехать в США. Это становится еще одной серьезной душевной травмой. Ее муж предполагал, что поехав в США, Вартер уже не вернется в Турцию, и он боялся этого. Через некоторое время брат Вартер умирает, и ее связь с семьей прерывается.

Это одиночество, непонятость, запертость Вартер в созданном ею же ее внутреннем мире спустя годы должны были причинить боль ее детям, которых мучила совесть за то, что они не понимали ее, не делили с ней ее бремя, не разделяли с ней ее боль. Как говорила ее дочь Ширин,

«Мы никогда не могли понять ее. Никогда не разделяли ее боли. Мать всегда была одинокой, и никто не интересовался и не пытался облегчить ее боль».

Свидетельством переживаний Вартер служит ее строгое наставление детям к концу жизни:

«У меня не было покоя, мои дни были черны, наполненные непрерывной болью. Моя жизнь была черна. Когда умру, пусть мой саван будет черным, и могилу мою не обустраивайте, пусть будет ровная земля».

Черный саван, который и стал названием книги, символизирует судьбу не только Вартер, но и жизнь многих насильно исламизированных армянок.

Другой героине этой книги, Заруре из Аджина, которая впоследствии изменила имя на Мелек, во время геноцида было 7-8 лет. Узнав о начале резни, сельчане, среди которых была и семья Мелек – отец, мать и братья, – пустились в бега.

В это время Заруре теряет семью и с тремя такими же как она беженцами через несколько дней скитаний останавливается в какой-то пещере. К ним также присоединяется одна армянка с грудным ребенком. По прошествии некоторого времени курды из окрестных сел узнают об их убежище и забирают их. В этой пещере умирает грудничок.

Несчастной матери младенца, а также маленькой Заруре дает приют в своем доме Этем Озкан, который являлся старостой села Гезбен. Через некоторое время сельчане доносят военным, что в доме у старосты села прячутся армяне. Прибыв в село, военные требуют выдать им беженцев.

В итоге Этем Озкан вынужденно сдает им армянскую женщину, но утверждает, что остальные – его родные дочери. Военные забирают армянку и тут же в окрестностях села убивают ее. Староста села, спавший Заруре, относится к ней довольно хорошо. Через несколько лет выдает ее замуж за одного мусульманина из села Ордекли провинции Кесария, от которого у нее родятся девять детей.

В середине 1940-х годов выясняется, что отец Заруре жив, проживает в Бейруте и три десятка лет ищет свою пропавшую дочь. О ней он узнал, расспрашивая приграничных таможенников. Среди них оказался некий родом из села, в котором жила Заруре.

Между Заруре и отцом завязывается переписка, и он приглашает ее в Бейрут. В это время мужа Заруре уже не было в живых, и, забрав одного из детей, она отправляется в Бейрут. Там она узнает, что всю ее семью убили, чудом уцелел лишь отец. Сперва он бежал в Сирию, а оттуда в Бейрут, где создал новую семью и имел детей. Встреча с отцом воодушевляет Заруре. Среди женщин с подобной судьбой она считается счастливой, поскольку по прошествии многих лет нашла кого-то из своей семьи и смогла встретиться с ним. Это то, о чем не могли и мечтать тысячи исламизированных армянок.

Судьба еще одной спасшейся от резни армянки похожа на судьбы других таких же женщин. Про Пире Хатун из области Козлук говорили, что, несмотря на хорошие бытовые условия, она никогда не была счастлива. «Казалось, на ее лице отражалась вся боль ее сердца, все страдания, будто все черты ее лица были наполнены перенесенным страданием». Как и многие другие, Пире не рассказывала о пережитой боли, и только на закате жизни она решилась разделить свое горе со своими родными. В ее случае хранителем ее тайны стала ее внучка Себаат:

«Моя бабушка по отцу Пире Хатун была ко мне очень благосклонна и очень любила. С детства я росла сиротой, моя мать рано умерла, и, наверно, поэтому ко мне относились по-особенному. Когда я немного подросла, бабушка была уже нездорова и не могла работать повитухой, затем она ослепла и не могла ходить. Я старалась ей помогать во всем. Никогда не забуду: сидит она в углу и зовет меня, я иду к ней, сажусь рядом, и она начинает рассказывать все, что с ней произошло. Все свои пережитые страдания, горе, боль».

По рассказам Пире Хатун, через месяц после ее замужества началась резня, во время которой погиб ее молодой муж, отец, братья и почти все родные. А ее похитил Халил-Дервеж из села Шат и женился на ней. Как и многие другие армянки, в памяти людей Пире Хатум осталась как чистоплотная женщина, хорошая хозяйка, отзывчивая, а ее главным отличием было то, что она работала повитухой в Козлук и помогала многим детям появиться на свет.

Собранные в книге «Черный саван» истории еще раз доказывают, что свою роль в резне армян сыграли и курды. Эта роль прежде всего выражалась в похищении героинь книги и дальнейшей их насильственной исламизации. Заметно, что все армянки старались на разных этапах своей жизни, даже в глубокой старости, найти родственников, и исламизированных армянок, нашедших своих родных, называли «счастливицами».

В напечатанном в 2007 году романе Фелиз Оздем «Страх мой хозяин» поднимаются сложные психологические вопросы исламизированной армянки и ее сына. Можно утверждать, что факты, изложенные в романе, являются документальными, но, в отличие от других подобных произведений, здесь большое место уделяется духовному миру героев произведения. Наполненную сложными запутанными сюжетами книгу трудно охарактеризовать лишь как документальный роман. Она больше походит на психологический роман с достоверными фактами.

Главной героиней книги является Судэ, которая случайно узнает о наличии армянской крови в своей родословной. Она начинает поиск этнической идентичности. В результате поисков выясняются многие факты. После смерти дедушки со стороны матери, мать Судэ неожиданно для себя узнает, что ее отец, оказывается, был армянином, и это производит на нее негативное воздействие, которое автор мастерски показывает в романе.

«Мать плача вошла в мою комнату, зеленые зрачки ее глаз на общем фоне стали еще более выразительными. Глаза будто бы были готовы вывалиться из глазниц. Оказалось, мы были армянами. Мне 18 лет, дед недавно умер, если мы армяне, почему мы об не знали, или, если мы армяне, что в этом плохого?»

После этого у 18-летней Судэ возникают вопросы, ответы на которые мать не может дать ответа. Но для героини остается ясным одно: ее дед жил двойной жизнью, у него был свой внутренний и внешний мир, в каждом из которых он был разным человеком. Для внучки первоочередной задачей стал поиск его этой второй скрытой части личности.

После этого Судэ начинает поиски своей идентичности, корней, которые не так уж и приветствуются ее родными и ее семьей и, следовательно, еще больше затрудняют ее работу. Заинтересованность 18-летней девушки в своих корнях вызывает гнев ее бабушки с материнской стороны, которая строго осуждает ее и одновременно утверждает, что они турки, мусульмане. Но Судэ дает бабушке логическое объяснение своему желанию:

«Одна родственная ветвь по материнской линии сломана. Я хочу узнать об этой ветви. Конечно, можно подумать, мол, что изменится, если я узнаю имена давно умерших людей. Но они не просто умершие люди, а мои деды и прадеды, бабушки и прабабушки».

Язык оригинала – армянский. «Dzayn Hamshenakan» Выпуски: июль/август & ноябрь/декабрь 2017 года Публикация: Sergey Vardanyan Researcher at NAS RA, Chief editor of «Dzayn Hamshenakan» newspaper armat.im