"Собачье сердце на новый лад" - советуем прочитать

БОГАТА ЗЕМЛЯ УКРАИНЫ НА ТАЛАНТЫ,

НО И ПОДЛЕЦОВ ЕЩЕ ТОЖЕ НЕМАЛО

       «МАЮ ПРАВО» СОВЕТУЕТ ЭТО ПРОЧИТАТЬ, НЕ ПОЖАЛЕЕТЕ                      

  Собачье сердце на новый лад

Филипп Филиппович удовлетворенно откинулся на спинку стула, промокнул салфеткой губы и с любопытством посмотрел на Шарикова. Тот сидел за столом с белой салфеткой вокруг шеи, отчего его голова напоминала муху, упавшую в сметану.

- Ну-с, уважаемый, - ласково промолвил Филипп Филиппович, - чем же вы сейчас занимаетесь?

- Вы напрасно «уважаемым» ругаетесь, - недовольно проворчал Шариков, неотрывно глядя на графинчик с водкой, который стоял на другом конце стола, где сидел Борменталь.

- Ну, - смутился профессор, - если вас раздражает вполне интеллигентное слово…

И залился румянцем.

- С массами встречаемся, - бухнул Шариков.

Брови медицинского светилы удивленно полезли вверх.

- С массами? Вы что имеете в виду? Для меня, как профессора медицины, это слово имеет вполне определенное значение. Но за столом об этом говорить не принято.

- С народом, значит, - резво заявил Шариков. – С избирателями, отдавшими голоса.

Брови Филиппа Филипповича полезли выше.

- Они, Филипп Филиппович, - вмешался Борменталь, - во дворце культуры общие собрания устраивают, где рассказывают о деятельности их фракции.

- Ты, Борменталь, не болтай, чего не знаешь! – отреагировал Шариков.

- Ну- ну, - примирительно произнес Филипп Филиппович и нежно постучал ладонью по столу. – После обеда горячиться вредно для здоровья. И о чем же вы там беседуете с… массами?

- Да обо всем, что волнует! – заверил Шариков. - Мэрия задолжала 120 миллионов и не хочет платить! А атомная станция подала на суд в результате справедливости!

- А вы… как это… фракция … какой линии придерживаетесь?

-Да не согласен я!..

- С кем? С мэрией или с атомной станцией?

- С обоими, - ответил Шариков.

- Это замечательно, - воскликнул Филипп Филиппович. – Клянусь богом! «От Севильи до Гренады…». А что бы вы со своей стороны могли предложить?

-Да что тут предлагать… А то пишут, пишут… Памятки какие-то… Кузовенко вылез из замка Иф… Голова пухнет. А сами фонтаны в городе строят. А надо взять да и отдать все долги, да с окружными селами и объединиться…

- Так я и думал, - воскликнул Филипп Филиппович, шлепнув опять ладонью по скатерти, - именно так и полагал.

- Вы и способ знаете? – спросил заинтересованный Борменталь.

- Да какой тут способ, - рассеянно пробормотал Шариков, не отрывая взгляда от графина, - дело нехитрое.

И тут же взлетел над столом и хищно схватил графинчик.

- Я еще водочки выпью, - пролаял он и быстро наполнил фужер.

- А не будет ли вам? – осведомился Борменталь. – Вы последнее время даже на встречи с избирателями приходите навеселе.

- А вы тут каким боком? – огрызнулся Шариков.

- Да собственно никаким. Просто - это вредно.

- Желаю, чтобы все! – произнес Шариков и выплеснул водку в глотку. Он сморщился, оторвал корочку хлеба, понюхал, а затем стал ее жевать. После чего плюхнулся на стул и съежился.

Филипп Филиппович горделиво прищурился.

- Что ж, - промолвил он, - я не против возврата долгов. Тем более, по справедливости. Значит, мэрия задолжала атомной станции 120 миллионов гривен? – переспросил он.

- А то как же! – хмелея, обрадовался Шариков. - За тепло от электроэнергии! Да еще проценты на штраф!

- Очень даже может быть, - согласился профессор и его щеки вдруг сделались багровыми. – Тогда пусть атомная станция выплатит триллион за нанесенный ущерб!

Шариков сразу перестал жевать.

- Хорошенькое дело, - изумился он. – Это за что такое?

- За Чернобыльскую аварию! За тысячи погибших! За тысячи родившихся после нее уродами! За погубленные земли! За деревню Климовичи в Белоруссии, откуда не эвакуировали даже детей при немыслимой бета-загрязненности!

- А причем тут станция?

- А при том, - вмешался доктор Борменталь, - что ваш любезный «Энергоатом» в свое время стал правопреемником союзного «Атомэнерго»! Следовательно, к нему перешли не только все права, но и обязательства. И если исходить из вашей справедливости – то он и должен возмещать ущерб от Чернобыльской катастрофы. Это и имел в виду Филипп Филиппович.

- Благодарю вас, доктор, - произнес Филипп Филиппович, - а то мне уже надоело объяснять ему очевидные вещи.

- Да ведь так не долго и по миру пойти с торбой за плечами! – пролепетал потрясенный Шариков.

Филипп Филиппович продолжал багроветь.

- Вы вбили себе в голову, что надо только получать в свой карман. А что оттуда надо и доставать – у вас в голове не вмещается! И вот с такой философией вы собрались в Европу?

- А куда ж еще? – удивился Шариков.

Филипп Филиппович вдруг впал в ироническое спокойствие.

- Шариков, - произнес он почти дружелюбно. – Вы сколько раз судимы?

- Трижды, - ответил Шариков и гордо добавил: - Превзошел самого Януковича!

- И конечно все три раза несправедливо? – не обращая внимания на Януковича, продолжал профессор.

- А то как же, - ответил Шариков.

- В силу чего возомнили себя пострадавшим и истиной в последней инстанции, –наседал Филипп Филиппович. – Вступили в партию, стали депутатом и на сессиях городского совета ратуете за объединение города с деревней. И вам не нравятся городские фонтаны.

- Да зачем на это тратить народные деньги? Лучше бы дороги ремонтировали! Я как-то под утро иду с «Эдема» и на Дружбе народов в яму сиганул по колено. Чуть ногу себе не переломал! У меня не казенные ноги!

- Поэтому теперь и ходите через цветочные клумбы, - заметил Борменталь.

- А кто просил посредине проспекта забор устанавливать?! Народ имеет право ходить, где ему вздумается!

- Вы, Шариков, чепуху говорите, и возмутительнее всего то, что говорите ее безапелляционно и уверенно. Вам бы надо в стакан с водкой стрихнина добавить!

- Доктор, - морщась произнес Филипп Филиппович. – Никому не надо сыпать в стакан стрихнин. Тем более с водкой.

- Я из тебя самого, Борменталь, стрихнин сделаю! – пригрозил Шариков. - И мне ничего за это не будет! – И, покосившись на Борменталя, стал наполнять фужер. - Найдутся покровители! Одна Юлька чего стоит!..

Лицо профессора начало приобретать синюшный оттенок.

- Не сметь называть Юлькой Юлию Владимировну! – Он стукнул кулаком по столу. - Что вы в самом деле, в кабаке, что ли?

- Да я что? – испугался Шариков. – Я очень даже к ней с большим уважением…

- И поэтому разрисовали ее портрет, который вы принесли с партсобрания.

Шариков быстро заморгал глазами, а Борменталь насторожился.

- Зина! – вдруг позвал Филипп Филиппович.

- Зина! – закричал и Борменталь.

- Зина! – заорал испуганный Шариков.

Зина прибежала бледная.

- Там в приемной висит календарь с портретом… как ее… Юлии Владимировны. Несите его сюда!

Зина улетела и вернулась с портретом.

- Вот, полюбуйтесь, доктор, - тыча в портрет пальцем, продолжал Филипп Филиппович, - что натворил этот р-революционер!

Весь портрет был изрисован какими-то кругами и квадратами, соединенными стрелами. Внутри геометрических фигур были сделаны какие-то надписи. В одном из квадратов оказались вписаны фамилии самых знаменитых городских журналистов. От них жирная стрела, уродуя щеку Юлии Владимировны, указывала ей под нос, где была выведена самая большая окружность с надписью «Модератор». И к ней стекались стрелы от остальных квадратов и окружностей. И только на лбу у Юлии Владимировны сиротски висел единственный квадрат, обозначенный «Городской голова», без всяких стрел.

- Это схема передела власти в нашем городе, составленная Шариковым, - принялся объяснять Филипп Филиппович. – Как видите, городской голова остается в одиночестве, а всеми, даже журналистами, управляет этот «модератор». Я так понимаю, что это вы и есть – модератор? – обратился он к Шарикову. – Иначе зачем бы вы все это нарисовали?

- Это все Швондер! – заикаясь, произнес Шариков. – Он между прочим народный депутат. У него неприкосновенность.

- В печку его! – злобно воскликнул Филипп Филиппович.

- Кого? - в ужасе закричал Шариков. - Швондера?!

- Сначала календарь! – яростно возопил Филипп Филиппович.

Зина подхватила испоганенный портрет и унеслась.

- Ну, сейчас палить! – отчаянно воскликнул Шариков. – Это же партийное имущество! Оно на балансе!

- Портрет – это еще полбеды! – продолжал греметь Филипп Филиппович. – После того, как вы промыкались по тюрьмам вы позволяете себе с развязностью совершенно невыносимой подавать какие-то советы космического масштаба и космической же глупости о том, как объединить город с деревней!..

- А еще пишет всякие бессмысленные пасквили на мэра в «Барометр», - подбавил жару Борменталь. – От имени жителей города.

- Зачем вы в том «Барометре» разместили в гротескном виде фотографию мадам Семеновой?! – рявкнул Филипп Филиппович. - Без ее на то согласия!

- Да она сама на балконе белье развесила! – отбивался Шариков, оглушенный внезапным нападением с двух сторон. – Я не обязан на ее белье любоваться! Да что вы, в самом деле! Я что, на вас управы не найду?! Это вам не при Януковиче!

И, содрав с шеи салфетку, с силой бросил ее на стол. Бокал с клюквенным соком опрокинулся и залил красным пятном накрахмаленную скатерть.

- Вы заметили, доктор, что у Шарикова сгорбленная спина? – спросил Филипп Филиппович после того, как Шариков с гордо поднятой головой удалился из столовой. – И каким будет ваш диагноз?

- Возможно, сколиоз. Или переболел в детстве рахитом.

- Нет. Рахит здесь не при чем. У него произошло искривление позвоночника уже в зрелом возрасте, после того, как он начал отстаивать позицию атомной станции.

- Так вы полагаете, что…

- Именно, коллега. Именно.

- Поразительно! – воскликнул Борменталь.

- Ничего поразительного в этом нет. Поразительно другое. Что там не понимают, что Шариковых нельзя использовать. – Борменталь открыл рот. - Три судимости, «фонтаны не нужны, город объединить с деревней», мадам Семенова стыдится выйти во двор! И в какой Европе такое возможно? Вы можете предположить, что он еще может выкинуть?

- Все что угодно!

- Вот и я того же мнения.

 

                                                             С духом Михаила Булгакова общался

                                                                        Виталий Кузовенко